| Статистика |
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
| Форма входа |
|
|
 |
Главная » 2010 » Март » 2 » БЫТ И НРАВЫ ГОРОДА В 19 ВЕКЕ
14:11 БЫТ И НРАВЫ ГОРОДА В 19 ВЕКЕ |
Быт и нравы глазами немецкого драматурга.
Забавные и яркие зарисовки из повседневной жизни курганцев мы находим все у того же Августа Коцебу, чья трехнедельная ссылка в наш город оказалась бесценным подарком для курганских историографов. Действительно, «Достопамятный год жизни Августа Коцебу, или заточение его в Сибирь, и возвращение его оттуда, описанное им самим» – любопытнейший памятник своего времени, оставивший нам весьма колоритное описание быта и нравов горожан начала XIX века.
«Добронамеренная навязчивость» – так определил Коцебу главную черту курганцев, которая одновременно и умиляла, и раздражала его: «Добрые, неразвращенные курганцы встретили меня с отверстыми объятиями и сердцами. На все небольшие пиры приглашали меня. Все их радости, все их лакомые куски должен был я делить с ними… Добронамеренная навязчивость, с каковою они старались занимать меня и приглашать в свои общества, часто бывала мне несносна. Отчасти дух мой не расположен был к беседам, отчасти в их общественных радостях мало было привлекательности для избалованного европейца».
Примером подобных «общественных радостей» могут служить именины заседателя уездного суда Иуды Никитича, описанные Августом Коцебу с этнографической дотошностью:
«Заседатель Иуда Никитич вздумал сделать пир для именин своих. Поутру он сам пришел и звал меня в дом своей около двенадцати часов, куда соберутся все почетные люди в городе. Я пришел. При входе встречен был воем пяти человек, почитаемых здесь песенниками, которые оборотясь спиною к гостям и правую руку держа у рта, чтоб звук был громче, ревели в угол какую-то песню. Всякого гостя так встречали. Пребольшой стол трещал под тяжестью двадцати блюд, но приборов на нем и стульев для гостей не было поставлено. Все походило более только на закуску. Главные блюда были с пирогами, по причине поста, со всякою рыбою. Сверх того было множество всякой духовой рыбы и печенья. Хозяин при этом ходил вокруг с штофами водки и наливал очень усердно. Пили часто и много за здоровье его, но к крайнему удивлению моему так, что совсем неприметно было, чтоб кто из гостей опьянел… Я всякую минуту ждал, что отворится другая комната и покажет нам на обеденный стол, но не то было! Гости один за другим брали шляпы и уходили…»
В ответ на удивленные расспросы Коцебу, ему объяснили, что сейчас все гости отправляются спать, чтобы в пять часов дня собраться снова. «И я также явился в назначенное время. Вид теперь переменился: большой стол стоял хотя еще посреди комнаты, но вместо пирогов, рыб и водки уставлен был изюмом, миндалем и множеством, китайских отчасти, превкусных сладостей, из которых мне особенно понравилась яблочная пастила.
Теперь вышла и хозяйка, молодая пригожая женщина. Также со всех сторон появлялись женские половины послеобеденных гостей и их дочери в старомодных своих нарядных одеждах. Подавали чай с водкой французской и пунш, в который вместо лимонов клали клюквенный сок. Потом поставили карточные столы и стали играть в бостон, пока избыточно выпитый пунш позволял распознавать карты. Когда пришло время ужина, то все стали расходиться, как перед обедом, и тем кончился пир».
Еще одна курьезная зарисовка дает нам представление об эстетических пристрастиях курганского «хорошего общества»: «Степан Осипович Мамеев, исправник; добродушный, забавный, услужливый и зажиточный человек. В доме его видны были даже некоторые следы роскоши. Однако ж, конечно, ту роскошь не умел он расположить со вкусом. Например, я помню, что видел в комнате его несколько маленьких столиков и подносов, хорошо списанных с известных эстампов и лакированных отменно искусно в находящейся при Екатеринбурге фабрике. Они очень были дороги. Но он употреблял их не для столов и не для подносов, а повесил их по стенам вместо картин, и для этого снял их с ножек, которые он особо вместо убранства расставил».
Большое впечатление на европейского гостя произвела дешевизна продуктов и вещей первой необходимости. «Потребности жизни в Кургане, – пишет он, – были чрезвычайно дешевы… Правда, хлебников и мясников там не было. Раз в неделю, и то по воскресеньям пополудни, бывал торг, на котором должно было запастись мясом и хлебом на всю неделю; а иногда мяса и совсем не бывало.
Напротив, некоторые другие к роскоши принадлежащие вещи были очень дороги. Штоф так называемой французской водки стоил два с половиною рубля, фунт сахару – рубль, фунт кофе – более полутора рубля, хороший китайский чай – три рубля фунт, полдюжины игральных дурных карт – семь рублей, десть голландской бумаги – около трех рублей.
Но все это были такие вещи, без которых можно было обойтись, и я в конце первой недели нашел, что я – включая белье, свечи и все прочее – едва несколько рублей издержал…»
Что касается жизни и быта простых горожан, то они в описании Коцебу неизменно приобретают пасторальный оттенок:
«Там были платьемойные места, куда молодые девки из городу собирались, и после мытья и сами обыкновенно купались. В купаньи они удивительно были искусны. Они без всякого труда переплывали Тобол и назад, часто долгое время носились на спине по волнам. Резвились в воде, гонялись друг за дружкой, ныряли, схватывались и сваливали одна другую. Словом, они часто до того шалили, что незнающий зритель всякий миг должен был опасаться, что которые-нибудь из них совсем утонут.
Впрочем, все это происходило с крайней пристойностью. Видя одни головы над водой, часто долго нельзя узнать, мальчики ли или девки купаются. Конечно, не могли они того сделать, чтоб не видать было грудей, но это для них почти ничего не значило.
Наигравшись же довольно, не хотя далее оставаться в воде, и будучи очень стыдливы, они до тех пор упрашивали любопытного зрителя, пока он не уйдет; или когда он на зло им не отходил, то девки на берегу становились плотно в кружок около нагой, выходящей из воды. Каждая бросала ей тогда одежку, и вмиг была она пристойно одета».
А вот описание одного из церковных праздников, свидетелем которого за время своей недолгой ссылки стал Август Коцебу. Этот праздник «состоял в том, что образ святого переносили из соседней деревни в город. Из города выходили навстречу также с образом и затем сопровождали первый образ в городскую церковь, читали и пели там разные молитвы, а вечером уносили его обратно в деревню. Все городские жители с пением сопровождали этот образ во время шествия. Я тоже принял участие в этом шествии. Мы встретили деревенский образ около городской черты; его несли шесть деревенских девушек, очень красивых, со священником впереди. Все пели и крестились. Образа двух святых преклонили один перед другим; мы все пошли обратно в город и поставили деревенский образ в городскую церковь». По-видимому, речь идет о крестном ходе в деревню Курганскую в престольный праздник Св. Троицы. Накануне праздника в Троицкую церковь Кургана ко всенощной торжественно приносили из деревенской часовни образ Св. Троицы, а на следующий день после обедни святыню столь же торжественно возвращали обратно. Возник этот обычай, судя по всему, в память о том времени, когда слобода Царево Городище, а следовательно – и слободская церковь в честь Св. Троицы, – была перенесена со своего первоначального местоположения на Арбинском яру (по соседству с которым несколько позже и возникла деревня Курганская), на место нынешнего города. Всего этого заезжий немецкий драматург, естественно, знать не мог, так что истинное значение и смысл праздника, он, по его собственному признанию, «так и не смог постигнуть».
Елена Барышева
(по материалам книг А.М. Васильевой «Забытый Курган»
и В. Плющева «Курган на Тобол-реке»)
|
|
Просмотров: 1395 |
Добавил: rodent_man
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
| Календарь |
| « Март 2010 » | | Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс | | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | | 29 | 30 | 31 |
|
|
| RSS